Гайдаровский форум, который закончился несколько дней назад, показал, что цифровизация экономики России находится в нестандартных условиях.
Пожалуй, наиболее ярким эпизодом обсуждения вопросов цифровизация была дискуссия, развернувшаяся между двумя наиболее заметными фигурами на лоне внедрения цифровизации в экономику — главой Сбербанка Германом Грефом и Максимом Акимовым, вице-премьером Правительства, курирующим национальную программу «Цифровая экономика РФ» (выдержки из речи ниже).
Как выяснилось, несмотря на весьма солидную инфраструктурную подготовку к реализации программы цифровизации, главный вопрос остаётся открытым: кто те действующие силы, которые поведут цифровизацию в экономику, приведут её в практическую плоскость.
Максим Алексеевич Акимов, вице-премьер Правительства, курирующий национальную программу «Цифровая экономика РФ», выделил на 2019 год три основные направления работы по цифровизации. Во-первых, создание национальной системы управления данными, то есть прояснение базовой онтологии жизни в дата-центричном мире, полная цифровизация процессов сбора, обработки, формирования, предоставления и анализа данных о стране.
Во-вторых, приведение в порядок, причесывание, ключевых информационных ресурсов – ЕГРН, Единой паспортной базы, реестра населения, реестра юридических лиц. Но не с точки зрения внутреннего функционирования, а с точки зрения совместимости взаимодействия этих ресурсов друг с другом и с частными провайдерами услуг.
В третьих, мотивация ведомств с точки зрения цифровой трансформации, ибо первый запал у участников процесса начал сходить на нет, и требуется и мотивация и стимулирование этой работы. В четвертых, все это надо делать и в регионах.
Другими словами, ответ на вопрос «Что?» получен почти до конца, но на вопрос «Как?» ответ остаётся несформулированным.
В чём суть и основное содержание этой последней проблемы? Если говорить коротко, то отсутствует конкурентная среда для внедрения цифровизации в экономику. Но это не всё. Главное — что не подготовлено общественное сознание, то есть понимание в обществе о необходимости внедрения инновационных технологий в практику.
Есть специалисты, и есть кадры. Есть люди, которые понимают необходимость срочного внедрения этих технологий в практическую экономику. Но ясно другое: не пройден ещё этап так называемой предподготовки — то, что в экономике называется «нулевой цикл» к осуществлению столь масштабной и амбициозной задачи цифровой трансформации экономики. А именно: модернизации экономики на современном этапе с использованием нетрадиционных методов.
В дискуссии, на которую мы ссылаемся, рефреном звучала мысль о том, что спустить сверху вниз в форме циркуляров цифровизацию экономики не удаётся. Понятно, что вертикаль необходима, но, только опираясь на ресурс административной вертикали, при отсутствии конкурентной среды для инновационных технологий невозможно.
Совершенно справедливо было отмечено вице-премьером Максимом Акимовым, что существует три варианта внедрения цифровизации в жизнь: американский, европейский и китайский. Суть этих вариантов известна экспертам и специалистам по цифровизации. Собран поистине огромный опыт цифровизации в мире, но я полагаю, что российский тип цифровизации — это, видимо, ещё один, четвёртый путь.
Редакция журнала «Э-Вести» не претендует на авторство в открытии этого четвёртого пути, но, тем не менее, претендует на новое осмысление и на новый подход, базирующийся на самых последних данных по сбору опыта цифровизации в последний год в России.
Особенности российской экономики применительно к цифровизации состоят в следующем. В стране 71% — это госэкономика. Высока степень монополизации на развитие инновационных технологий, в первую очередь, на так называемые блокчейн-технологии. Надо признать, что в ряде коммерческих предприятий и фирм блокчейн-технологии весьма развиты и даже находятся в отрыве, в ряде случаев, от общемировых высоких образцов.
Но применение им в общегосударственном, в общероссийском масштабе затруднено изолированностью и сегментарностью самой экономики. Сама логика и генезис современной рыночной российской экономики, её история говорит об этом.
Невозможность перехода передовых технологий из сегмента в сегмент затруднено, с одной стороны, отсутствием конкурентной среды (о чём и было сказано во время дискуссии), а также пониманием государством этой проблемы как чисто управленческой и некоего ресурса влияния государства на развитие экономики.
Какой выход есть из сложившейся ситуации? С одной стороны, как нам представляется, ВУЗы (особенно ВУЗы профильного типа, т.е. те, которые связаны с экономикой напрямую и высшая школа, готовящая технических специалистов) должны, по всей видимости, стать тем пулом, той надстройкой, которой предстоит взять на себя мост, приводной ремень, осуществляющий гармоничное перетекание знания в практику. Вокруг ВУЗов должна быть создана сеть предприятий, возможно, госпредприятий, которые поначалу взяли бы на себя первый рецептор этих поистине незаурядных амбициозных вызовов.
Другими словами, ВУЗы экономического профиля должны стать одновременно и заказчиками, и производителями кадров, причём целевого характера под потребности того или иного сегмента экономики, либо осуществление того или иного госпроекта.
Заключение, которое делает редакция «Э-Вести» следующее: невозможно создать при каждом ведомстве, хотя это повсеместно стремится осуществить каждое сколько-нибудь значительное министерство, специализированный, заточенный под учреждение ВУЗ. Всегда получается, что в этих «штатных ВУЗах» недостаточно технологических, кадровых ресурсов, менеджмента.
По всей видимости, должна быть создана конкурентная среда, межвузовское сотрудничество по горизонтали, причём здесь не стоит стесняться выходить и на международное сотрудничество, так как ниши для того или иного заказа зачастую уже существуют в соседних странах. Мы это видим повсеместно.
Наиболее ярким и значимым пример можно привести в сфере автомобилестроения, биоинженерии и даже космоса. Об этом в своём недавнем выступлении говорил глава Роскосмоса Д.О. Рогозин.
Герман Оскарович Греф о том, что пошло не так в цифровизации.
«Проблемы, они очевидные. Первое – мы до конца не определили ответ на вопрос – Что? У нас нет четких и ясных стратегий. В целом у нас есть программа Цифровая Экономика, которая в прошлом году обрела свои контуры. И если посмотреть на эту программу глазами 2019 года, то, во-первых, я очень критически смотрю на содержание, и исходя из того, что мы на год повзрослели, то программа требует очень серьезного пересмотра.
И вопрос первый, конечно, это – базовый концептуальный подход. Пока над ним идет работа, он не сформулирован. Соответственно, какое-то целенаправленное движение вперед не возможно.
Второй вопрос, Кто? Я бы сказал у нас огромная проблема с кадрами. У нас система образования не перестроилась. У нас ВУЗы не готовят тех, кто нам нужен. И, на мой взгляд, нужно очень серьезно сосредоточить внимание ВУЗов. Все они у нас государственные, требуется очень серьезное воздействие государства на ректоров, вывод их из зоны комфорта, чтобы они, в конце концов, повернулись лицом не в свою бюджетную и коммерческую нишу. Потому что у ВУЗов все хорошо. Спрос на образование высок, большое количество абитуриентов, и, так как альтернатив особых нет, то денежные потоки поступают регулярно, и чувствуют они себя неплохо. И как вывести ВУЗы из зоны комфорта в зону, в которой уже находится бизнес, ощущая свою собственную неконкурентоспособность? – это большой вопрос для Правительства.
В Amazon над голосовым помощником работают 12 тысяч человек. Для сравнения численность всей компании Yandex 9-10 тысяч человек.
Сегодня мы не производим кадры на рынок. И когда этот спрос на кадры экономика начнет предъявлять в полную силу, у нас окажется, что рынок кадрового обеспечения полностью не готов. И наших попыток как-то самостоятельно закрывать такого рода ниши не хватает. Например, Школа 21, вроде бы крупный проект, 3 тысячи инженеров будет выпускаться в год, но если учесть, что мы в среднем 7.5 тысяч инженеров в год набираем только в Сбербанк. Можете представить, что это такое?
Давайте посмотрим, сколько выпускают инженеров все наши ВУЗы. И если мы говорим об инженерах, приемлемого для рынка качества. Эти цифры даже не хочется озвучивать. Это вторая проблема и серьезного сдвига здесь не произошло.
Третье, мы опаздываем со стратегией, соответственно у нас нет очень ясного пути, как должны развиваться те или иные сервисы. У нас происходит монополизация государством абсолютно конкурентных областей. И министерства сейчас выстроились в очередь, они далеко не всегда понимают, что они будут делать, но спешат забить соответствующую область, занять полянку. На мой взгляд, здесь есть правило, которое и в целом для экономики работает, но для цифровой экономики работает абсолютно. Любая модель, бизнес-модель, связанная с новыми технологиями и подходами, может быть либо конкурентной, либо неконкурентоспособной. И когда вы создаете искусственную монополию, внедряя государство на какие-то полянки, заранее можно говорить, что вы создаете неконкурентную модель, и неконкурентоспособность. Ни государство, ни какая-то одна корпорация не может обеспечить конкурентоспособность того или иного даже очень узкого продукта.
Я хочу сказать, что даже мы у себя внутри много тратим ресурсов на разработку каких-то отдельных вещей и нам жалко денег, потому что одни и те же задачи решают разные подразделения. И прошлый год был такой попыткой переосмыслить, объединить усилия, направить ресурсы в одну область. У нас в 14 местах разрабатываются подходы к чат-боту, распознаванию речи и так далее. Как только мы попытались все это собирать, оказалось в разных местах разрабатываются достаточно разные очень интересные методы. И они очень сильно конкурируют друг с другом. Мы после длительных размышлений решили создать общую платформу для переиспользования сервисов, но не загонять всех в одно место, сохранить конкуренцию внутри нашей экосистемы. И если это адекватно для компании, то это очевидно адекватно и для государства. Где можно не накладывать монопольную государственную руку на развитие каких-то цифровых технологий, там нельзя этого делать.
Сейчас большие дискуссии ведутся по поводу удостоверяющих центров. Сейчас подготовлен законопроект, который собирается убить эту конкуренцию. Будет создано несколько удостоверяющих центров, и будет все убито. Рынок перестроится, потеряем какое-то количество миллиардов долларов, министерства будут довольны, потому что они получат монополию на эту область, но мы убьем развитие технологий. Потому что ни одна монополия не будет работать на развитие технологии, она будет работать на сохранение своей монополии.
То же самое касается единой биометрической системы. Бог с ней, уже создали. Самое главное не закрывать возможность конкурировать компаниям внутри этого, создавать альтернативы. Потому что биометрия это один из ключевых факторов конкурентоспособности продукта, продуктовой линейки компании. И сейчас меня очень пугает гонка министерств занять соответствующие площадки монопольно и гонка крупных игроков – государственных корпораций занять какие-то площадки, зачастую не имея никакой компетенции в этом, «мы как-нибудь потом с этим справимся, но сейчас надо забить, получить права единого участника или единого исполнителя, закрепить их как можно больше, окопаться внутри и никого туда не пускать». Это самая опасная история того «что пошло не так», в которую мы сейчас начинаем попадать.
Нужно поддерживать конкурентность и нужно поддерживать равенство подходов ко всем игрокам. И сейчас попытка бороться с теми, кто на этом рынке добился каких-то первых успехов. Такими как мы, как Яндекс, это, на мой взгляд, иллюзия достижения конкурентного пространства.
Еще одна вещь, о которой хочется сказать, опыт Евросоюза показывает, в прошлом году они опередили весь мир и приняли эту «великолепную директиву GDPR», которая остановила прогресс в развитии работы с данными и с искусственным интеллектом в Европе. Европа будет отставать. Не надо спешить с регулированием. Не надо регулировать то, что мы до конца не видим и не понимаем. Это очень сильно бьет по технологиям. И мне здесь более симпатичен китайский и американский подходы, которые щупают, но не спешат с регулированием, со значительно более мягкими методами подходят к осознанию того, как должна быть построена модель регулирования. У нас в регуляторы сейчас, в государственную власть, особенно, пришли молодые активные и амбициозные люди. И они не всегда оглядываются на последствия того, что они делают. И в общем хорошо, что появились такие молодые симпатичные лица во власти, они очень часто пришли из бизнеса и не всегда осознают последствия своих действий. Потому что действия в бизнесе и в госрегуляторах, это два разных по своим последствиям типа принятия решений. Поэтому последнее, о чем бы хотелось бы сказать – не спешите с регулированием до того, когда вы поняли в какую сторону будет развиваться та или иная технология».
