28 февраля 2021 года – в преддверии весны состоялся концерт в Рахманиновском зале Московской консерватории, посвящённый шедеврам 18 века. Снова творения Иоганна Себастьяна Баха поражали любителей музыки своей неистощимой энергией, оптимизмом, «космичностью» мышления…
Удивительно, что в переводе с немецкого — «Бах» означает «Ручей», и прав был Дмитрий Шостакович, когда говорил: «Нет, не «ручей», а «океан» должно быть ему имя!»
Три Концерта И.С. Баха для двух клавиров и струнного оркестра (до минор, до мажор, и до минор), прозвучавших в первом отделении, ярко и динамично были исполнены замечательными пианистами, лауреатами международных конкурсов — Александром Малкусом, Михаилом Рыба и Камерным оркестром МПГУ «Cantus Firmus» под управлением его Художественного руководителя и дирижёра Александра Хургина.
Голоса полифонического мира этих клавирных концертов Баха активно спорили, переплетались дружественно или противоречиво, то уступая, то обгоняя друг друга в энергичной устремленности к какой-то желанной цели!
Подобно бурным горным течениям, журчащим ручьям, сверкающим водопадам, звуки этого органичного, как единое целое дуэта роялей, то обрушивались на слушателей, то лились, то шептались, то замирали… Они соперничали между собой и с оркестром, или, уступая ему, вдруг растворялись в голосах его струнных инструментов, в их согласии и перекличках.
После каждого концерта пианисты менялись местами, пересаживаясь за роялями, меняя настройку зала. Это было подобно смене декораций, режиссуры, приёмов и манеры игры, смене одежд и грима после исполнения каждой из трёх пьес, встроенных в один большой спектакль.
Зал был настолько заряжен этой «океанической» музыкой, что по её окончании аплодисменты долго не затихали.
Почему же, написанные в эпоху Барокко — эти концерты волнуют не только старшее поколение, но и наших молодых современников? А интерес к этой музыке не иссякает ни у широкой публики, ни у профессионалов?
Возможно, тайна захватывающей силы баховского гения сокрыта в той любви пианистов-виртуозов, которую они вкладывают в её исполнение и в тех высоких смыслах, которые они видят в этих величавых композициях.
Александр Малкус:
«Перед тем, как возникла идея исполнять все три концерта Баха вместе, я хорошо знал и играл только один из них – до минор. Он исполнялся третьим в нашей программе.
В них меня поразили те черты, которые я раньше не находил в творчестве Баха. В этих концертах замечательные медленные части, в которых композитор предвосхитил мелодии Моцарта, Шопена… Здесь угадываются истоки развития мелодического и гармонического романтизма.
Поскольку концерты написаны для двух клавиров, то фантазия Баха особенно проявилась в построении формы. Он берёт одни и те же мелодии, но развивает их в разных тональностях, и так ведёт их, что они воспринимаются как разные мелодии.
Эти два клавира настолько необыкновенно разговаривают друг с другом, что те композиторы, которые следовали за Бахом, так и не превзошли его в композиционном развитии. Два клавира – это большая возможность размещения событий, когда исполнители передают друг другу одну и ту же тему и появляется ещё большая возможность развития полифонической ткани. Событийность, как интересное развитие во времени, в гармоническом, динамическом и тональном отношении, подобно читаемой книге, увеличивается, а вариативность общения голосов представляется бесконечной.
Оркестр здесь является третьим участником, благодаря которому появляется ещё большее богатство возможностей.
Эти три концерта написаны, по-видимому, один за другим, но они настолько разные, будто их разделяют десятилетия.
В них идёт внутренний совместный спор, совместное высказывание, но по-разному, без разделений, кроме второй медленной части, где каждый высказывается отдельно.
Второй концерт (до мажор) построен на сочетании сольной игры одного и второго клавира, будто они соревнуются друг с другом.
Оркестр им как бы подыгрывает, сопровождает.
Эти концерты можно исполнять и без оркестра, настолько насыщена их фактура и содержание. Звучание двух клавиров здесь само подобно оркестру, где в третьей части исполняется грандиозная фуга.
В Третьем Концерте (до минор) обе партии клавира больше общаются с оркестром, сливаются с ним. Здесь нет индивидуального подхода к тембру клавира.
Последний концерт наиболее известен, потому что является вариантом известнейшего Концерта для двух скрипок с оркестром, который написан Бахом позже. То, что мы играем соло на роялях, впоследствии будут играть скрипки, но в другой тональности.
Мы вдохновились с Михаилом Рыба сделать цикл из трёх Концертов для двух клавиров, потому что в целом — они являются антологией музыкального языка Баха.
Здесь есть все приёмы, которые используются в его творчестве – всё, что ему свойственно.
Исполнив все три Концерта Баха в одном отделении, мы хотели показать масштаб его личности в миниатюре».
Михаил Рыба:
«Баха я играю много лет на протяжении всей своей концертной жизни.
Разучить все три концерта я решился потому, что эта музыка совершенно гениальная и очень редко исполнялась. Мне захотелось, чтобы её услышали как можно больше людей.
Музыка этих концертов очень сложная. Она требует высокого музыкантского мышления и огромного исполнительского мастерства.
В первую очередь – технического, чтобы передать сложнейшую музыкальную ткань баховской полифонии, которая пронизывает оркестр и два клавира (рояля). Здесь требуется очень большая концентрация. Не только на своей партии, но и своих партнёров – второго рояля и оркестра.
За это мало кто берётся.
Содержание этих концертов также очень разнообразно. Здесь есть и жанровые, и бытовые сцены, и выражение высокой духовности (во вторых частях).
Оно объемлет в полноте и внешнюю и внутреннюю жизнь человека.
Я считаю, что с девальвацией нравственности в наше время, слушать концерты Баха необходимо. Их музыка способствует очищению души и подъёму духа. Душа выстраивает свой статус-кво, как духовная единица, даже если человек этого не осознаёт. Он выходит из зала в другом, более очищенном состоянии, чем вошёл.
Музыка этих концертов не простая. Я бы сказал благодатная, — через неё происходит священнодействие».
После концерта люди выходили из Рахманиновского зала под большим впечатлением, а в воздухе наступающей московской ночи словно привлечённая музыкой чувствовалась весна!
