Святой на троне в Театре Русской Драмы

Святой на троне в Театре Русской Драмы

Удивительно! Сколько бы ни шёл спектакль «Царь Фёдор Иоаннович» (по пьесе А.К. Толстого) на сцене Московского «Театра Русской Драмы» под руководством Михаила Щепенко, — это всегда динамично, эмоционально ярко, свежо и захватывающе!

На сцене — интриги, заговоры, смятения, страдания, разногласия, борьба за власть… и любовь, которая пытается противостоять нестроениям, примирить враждующих, сохранить своё право на счастье, а в отношениях с миром – Дух Христов.

В камерном пространстве зрительного зала, близостью действа возникает ощущение, что ты не только свидетель, но и его соучастник, вовлечённый в единое дыхание с происходящим на сцене!

Лаконизм сценографии и, разбирающихся, подобно «конструктору», — по ходу истории, декораций… Кроваво-красный, перемешанный с тьмой фон и свет… Трагически-грозная, тревожная, со стонами боли и страданий, воем и криками бесов музыка, — врывающаяся между сценами, как посыл в атмосферу эпохи, — в её тайный мрак, за видимым спокойствием и благосостоянием… Стиль, интонации старины в речах, манерах, костюмах и пластике, — будто с картин Васнецова… Всё здесь держит внимание, погружает в жизнь исторической Руси 16 века, — с её духом, верой, традициями, страстями… Всё – напряжённо, глубоко, насыщенно, предельно символично.

Спектакль «Царь Фёдор Иоаннович»
Спектакль «Царь Фёдор Иоаннович»

Хотя пьеса «Царь Фёдор Иоаннович», как 2-я часть драматической трилогии, (1-я – «Смерть Иоанна Грозного», заключительная – «Царь Борис»), была создана Алексеем Константиновичем Толстым в 1868 году, а поставлена Михаилом Щепенко в Театре Русской Драмы в 1997 году, — интерес к ней не иссякает. Возможно, потому, что здесь и сейчас есть о чём задуматься и чему поучиться.

Своими мыслями об этой постановке делится с читателями Э-Вести Художественный руководитель театра, режиссёр-постановщик спектакля и исполнитель главной роли царя Фёдора – Михаил Григорьевич Щепенко:

— Это наш программный спектакль. В него вложены все силы коллектива. Главное здесь, и мы продолжаем ощущать по реакции зрителя, что наш спектакль актуален. Прежде всего тем, что в нём есть положительный герой, чрезвычайно убедительный в художественном отношении. Он – не ходульный. Сейчас герой нашего времени – антигерой, а это очень тревожный симптом, потому что тогда возникает вопрос – куда идёт общество? Когда-то Горький сказал: «Пришло время нужды в героическом». На наш взгляд – оно никуда и не уходило. Создавать отрицательного героя в порядковом отношении проще и легче, чем героя положительного и убедительного. Мы трактуем царя Фёдора как святого на троне. При всех его чудачествах, неспособности нести царскую миссию, — он молитвенник! Он тот самый человек, который, благодаря своим личным качествам, и является той опорой, на которой держится Россия. Поэтому мы чувствуем, что наш спектакль нужен, как это было много лет назад, так и сегодня. Это нас вдохновляет.

ЭВ: У Вас были какие-то открытия в процессе повторения спектакля?

Михаил Щепенко: Искусство – это стремление обрести точную форму, выразить в ней содержание. Без этого нет произведения искусства. Мы очень многое зафиксировали, что для нас важно, значимо и неколебимо. Но развитие в частностях, разного рода изменения, трактовки постоянно происходят. Это зависит от нашего взаимодействия со временем. В каждом нашем спектакле особая индивидуальная жизнь, которая состоит из его взаимодействия с сегодняшним зрителем. Мы чувствуем, что сегодня это вызывает восторг, потом – вроде неплохо… но чего-то не хватает, — у зрителя возникает какое-то недоумение… Потом, мы видим, что в ряде спектаклей, которые идут долго, — интерес возрастает… Происходит пластично-динамичный процесс. В спектакле «Царь Фёдор Иоаннович» почти всегда возникает чувство особого единства с залом. В процессе развития действия мы приходим в его завершении к молитве, и я чувствую, что она охватывает весь зал, становится общей! Случается, режиссёры используют молитву «в хвост и в гриву», отчего она становится скучной. Вроде как создатели ратуют за Православие, но возникает опасность антиправославного момента. Здесь важно чувствовать уместность молитвы, чтобы зрителю это было нужно, и, потому, мы вводим её очень осторожно, в самом конце, чтобы она отвечала органично возникшей потребности в ней зрителя.

Михаил Щепенко (Царь Фёдор Иоаннович) и Тамара Баснина (Царица Ирина)
Михаил Щепенко (Царь Фёдор Иоаннович) и Тамара Баснина (Царица Ирина)

ЭВ: Что для Вас главное в создании образа царя Фёдора?

Михаил Щепенко: Для нас важно в образе героя – его святость. Наш русский мир называется традиционно православным, но в практической жизни суть выветривается. При плотном взаимодействии с Западом к нам пришла потребительская психология, и исчезает чистота духа. А если русские перестают быть православными, то они перестают, по Достоевскому, быть русскими. Фёдор Михайлович считал, что русский и православный – это одно и то же. И для нас важно, чтобы звучала именно эта тема – святости. Кругом – антигерои, а святых нет. На экранах сплошь да рядом темы убийства, киллеров, их жизни и деятельности. И нас ставят в положение, когда мы начинаем сочувствовать такому герою и даже желать, чтобы его операции по убийству, зачастую очень многих людей, завершились успешно. К сожалению, подобное становится нормальным.

ЭВ: И Вы решили противопоставить такой тенденции блаженного царя Фёдора Иоанновича?

Михаил Щепенко: Мы попытались создать положительный образ, причём реально существовавший, с учётом, что царь Фёдор был оболган, — что он никчёмный царь, душевно больной, ни на что не способный… А, это совсем не так, — он, — в моём понимании, великий русский царь. Да, — это было не его дело, — стоять у кормила власти, но он был верен духу Православия. Годунов, как будто, желает блага Отечеству, и Шуйский тоже, но здесь нет духовной составляющей, и всё рушится. Царь Фёдор любит Бориса Годунова, доверяет ему, — он не мыслит плохо о других людях, не предполагает зла, мерит их своей мерой. В этом, быть может, его ошибка, но это – земная ошибка, и на земле он, вроде как, терпит поражение… Но он остаётся с Богом, приверженцем тех корней, которые кормят его и государство.

Спектакль «Царь Фёдор Иоаннович» на сцене Московского «Театра Русской Драмы»
Спектакль «Царь Фёдор Иоаннович» на сцене Московского «Театра Русской Драмы»

ЭВ: Борис Годунов действительно был запятнан кровью царевича Дмитрия – брата царя Фёдора?

Михаил Щепенко: Правды убийства царевича никто не доказал, есть версия, прежде всего Карамзина и Пушкина… И этот шлейф тянется дальше, но абсолютных доказательств нет. В пьесе не точная картина того, что было реально, это не документальный спектакль, а художественный, он опирается на версию, что царевич убит по приказу Годунова.

ЭВ: Вы, чувствуете личную близость с образом царя Фёдора?

Михаил Щепенко: Я считаю, что термин – «перевоплощение» в образ, при всём моём уважении к Станиславскому, мягко говоря, не точен. Это невозможно. Каждая личность неповторима. Так или иначе, я играю своё представление о том, кого играю, своё отношение, своё к нему сочувствие… Я делаю образ из себя, и потому, конечно, часть меня в нём есть, но я не считаю, что я с ним отождествлён. Я сравнил бы отношения актёра и образ, который он играет, с куклой и кукловодом. Кукла может любить, ненавидеть, испытывать разные чувства, и быть более трогательной, чем образ, создаваемый в «живом» плане. И эта трогательность создаётся её «творцом». Очень важно, чтобы между образом и художником была дистанция. Если этого нет – это не совсем искусство. Если говорить об образности в искусстве — дистанция неизбежна. Причём она нужна не только при создании образа святого, чтобы не впасть в «прелесть» (присвоить святость себе), но и при изображении отрицательного героя. Когда я играл, можно сказать, образ Бориса Савенкова в спектакле «Конь вороной», — если бы я сказал, что я такой как он террорист-злодей, — это тоже было бы ошибкой. И более того, — чем мы больше считаем себя «образом», тем больше этот образ на нас воздействует, тем больше мы теряем себя. Тут не простая диалектика.

Святой на троне в Театре Русской Драмы

ЭВ: Оказал ли на Вас влияние образ царя Фёдора?

Михаил Щепенко: В первом псалме Давида сказано: «Блажен муж, иже (который) не идёт на совет нечестивых» … И ещё, есть выражение: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Общение с образом, это в некотором роде, общение с другом. Соответственно и влияние; идёт переоценка самого себя. Это не только влияет на исполнителя, но и на театр, и на зрителя. Играть отрицательный образ — дело не простое. Здесь должна быть подготовленность, — умение быть отстранённым от него, чтобы тёмные черты «не приклеивались». И нужно играть на основе сочувствия.

ЭВ: Что бы Вы хотели донести до зрителя этой постановкой?

Михаил Щепенко: Мы хотим, чтобы где-то в сердцах было понимание того, что без опоры на духовные основы нашего Отечества, — мы просто не выживем. Нельзя допустить их потери. Искусство обращается не к рациональным, а к сердечным началам. В данном спектакле это – любовь к царю Фёдору. Он живёт сердцем, — по тем заповедям, по которым должно жить. Общаясь с царём Фёдором, зритель не может остаться безучастным. Пьеса эта гениальная. В ней есть православный русский дух, и я не могу её сравнить даже с Шекспиром. Когда я стал после «Царя Фёдора» читать «Короля Лира» — то увидел, что это не сопоставимо.

ЭВ: Что Вы имеете ввиду?

Михаил Щепенко: Томас Манн назвал русскую литературу – «святой». Святого в «Короле Лире» — немного. А вот в «Царе Фёдоре Иоанновиче» есть соприкосновение с чем-то настоящим… Хотелось бы, чтобы те, кто смотрит этот спектакль, это почувствовали. И мы делаем какой-то к этому шаг. Царь Фёдор страдал от всего, что происходит вокруг, но он не размазан. Если у Достоевского князь Мышкин становится в конце романа реальным идиотом, то царь Фёдор, потерпев в конце социальное поражение, — обращается к Богу и ищет опору в Нём. Действительность его не разрушила. Когда человек с Богом, он имеет всё, — даже если ничего не имеет.Святой на троне в Театре Русской Драмы

***

Действо спектакля завершается молитвой — великой духовной музыкой П.И. Чайковского в окружении огромных икон, где у ног Спаса Вседержителя сидят две тихие, соединённые в одно целое фигуры – блаженного царя Фёдора (М. Щепенко) и его любимой супруги-друга – Аринушки (Т. Баснина). Они подобны паре белых лебедей, что символизируют неразлучную вечную любовь супругов на святой Руси, к которой всегда стремилась русская «душа-христианка» … И которая истинна и желанна — на все времена.

Беседовала Нина Яхонтова

Поделиться с друзьями
Подписка на рассылку