Сегодня очередная годовщина образования Дома Романовых, которое традиционно праздновалось императорской семьёй 21 февраля (6 марта по новому стилю). В 1913 году было решено сделать этот праздник всенародным и особенно ярким, подчеркнув курс на независимость страны от иноземного влияния. Императрица Александра Фёдоровна в рамках ПиАр-кампании даже изволила надеть на себя 300-летней давности платье первой императрицы царствующего Дома. И всё зря.
Конечно, царское окружение пело торжествам осанну. «Триумфальным успехом» называли праздненство фрейлины Двора (например, А. Вырубова и С.Буксгевден). Но те, кто были чуть дальше от трона и больше зависели от общественного мнения, называли их либо «какими-то бледными», как замминистра внутренних дел В. Коковцев, либо и вовсе считали «жалким провалом», как лидер кадетов П. Милюков.
Метод исторической реконструкции в те времена не был воспринят общественностью, а монархизм вокруг Романовых и такого царя стал терять свою привлекательность. Ведь вместо древней русской династии на престоле уже находились представители династий немецких. И русский царь, и его жена не имели русской крови. Но и прежние цари династии, хоть порой и были русскими, правили на европейский лад (этим был славен уже сын первого Романова Алексей Михайлович, а тем более Пётр I).
Любопытно то, что члены царской семьи действительно восприняли вид торжествующих толп и их пламенные речи, длившиеся затем ещё несколько дней, как выражение преданности. И затем выжившие из них удивлялись в своих мемуарах: как же можно было всего через несколько лет после изъявления такой любви отвернуться от своего императора? Но то был завершающий аккорд, что-то вроде последнего акта прощания, который показал, насколько царская династия удалилась от своего народа.
Празднование 300-летия Дома Романовых включало в себя несколько мероприятий:
- Молебен в Казанском соборе Санкт-Петербурга,
- Прием и бал в Зимнем дворце на 3’200 приглашенных,
- Торжественный отъезд в Москву и бал в Дворянского собрании,
- Путешествие на пароходе по Волге,
- Визит царской семьи в Кострому, посещение Ипатьевского монастыря и приём,
- Торжественное возвращение в Москву.
Параллельно празднование и молебны шли по всей империи, но без присутствия императора. Царь также заложил памятники и общественные сооружения, провёл амнистию, списал народу часть долгов и объявил о льготах малоимущим и ценных подарках и наградах имущим. Многие тогда посчитали, что этого было недостаточно для того чтобы сделать империю такой процветающей, как об этом говорилось в Высочайшем манифесте о торжествах.
Царская семья старалась вовсю повторить путь боярина Михаила Романова, единодушно избранного царём на Земском соборе 1613 года, и этим объяснялся маршрут торжеств. Однако, многие тяготились церемонией, участвовали в ней лишь частично и попеременно хворали: то хандрила императрица Александра Фёдоровна, то болела вел. княжна Татьяна.
На всём пути царственной процессии царский Двор сопровождали выстроившиеся вдоль дорог и на берегу крестьяне. Они стремились посмотреть на это шествие, и, по-возможности, подать государю свои челобитные. Особенно тёплый приём выказал народ в Костроме. Но за этим фасадом скрывалось глубокое недовольство расхождением между словом и делом, между провозглашенным курсом на патриотизм и реальным курсом ориентации на Европу. Например, по воспоминаниям Шаляпина, в операх невозможно было «пробить» постановки русских композиторов, которые обзывались «длиннотами».
Коковцев говорил о том, что и после празднования 300-летия Дома Романовых императору говорили о том, что «нельзя более делать так, как было, и требуются приспособляться к каким-то новым условиям», но он игнорировал эти призывы.
ПиАр действительно не удался, потому что вынужденный переход к идеологии патриотизма, вызванный восстанием декабристов, нуждался в реальных делах. Либо надо было отказываться от кампании «Православие. Самодержавие. Народность», которая обещала народу то, что власть по своей природе не могла ему дать. Лубок не мог заменить истинно русской культуры, а старинное платье Марии Владимировны Долгоруковой не могло вложить русскую душу в императрицу, для которой русский народ был непонятным и чужим и которая считала, что его выражает Григорий Распутин.
Царская чета искренне хотела что-то сделать для страны и жаль, что раболепие придворной челяди не позволило ей закрепиться на русском троне. И тем более жаль, что широкое празднование 300-летия Дома Романовых обмануло их и подлило масла в огонь, который через несколько лет вспыхнул и позволил горстке злодеев жестоко расправиться с императором и его ни в чём не повинными детьми.
