Вчера мы были приглашены на премьеру в театр Вахтангова на спектакль Николая Коляды «Баба Шанель» и хотели бы поделиться с нашими читателями своими впечатлениями.
Немирович-Данченко в своё время говорил, что такое с его точки зрения выдающийся актёр. Он говорил: плохой актёр играет одним штампом, актёр средней руки — тремя штампами, а выдающийся актёр — пятьюдесятью штампами…
Вы уже догадались, о чём в первую очередь я хочу сказать, рассказывая о постановке Николая Владимировича Коляды. Первое и самое главное, чего точно не было в спектакле (а это главное подтверждение того, что мы имеем дело с высоким искусством) — так это привычных штампов ни в игре актёров, ни в постановочной части.
Это — высокое искусство. Мы искренне гордимся тем, что среди нас есть такие творцы, как Н. Коляда.
Не волнуйтесь, сегодня я буду говорить не только о режиссёре, но обо всех. И учтите, я скажу всё. Наберитесь терпения и читайте.
Неслучайно фамилия режиссера совпадает с фамилией известного священника-правозащитника Глеба Коляды. Последний известен как крупный теоретик и мыслитель по части непротивленческих теорий в плоскости человек-государство. Глеб Коляда знаменит тем, что в самые страшные годы советского безверия и бездуховности он нёс свет, радость и крепость духа многим и многим тысячам своих последователей. Неудивительно, что один из его детей — Василий — стал крупным учёным-психиатром, другой (не менее известный, чем отец) — пошёл по стопам отца, он священник и правозащитник.
Да извинит мне мою аллюзию Николай Коляда. Он для меня сродни священнику, пролившим свет на тёмную сторону Луны.
Посудите сами, в эпоху, в которую мы живём, когда на сцене царствует парад-алле со всеми вывертами и сальто мортале из прихожей адской жаровни, куда стекаются все бесы мироздания, мы видим этот лучик света и вдыхаем свежий воздух, который дует действительно, а не нарочито и не притянуто за уши с полей, равнин, лесов, гор, из безбрежной духовности русской культуры.
Мне сложно говорить об истоках формирования идейно-сценической и драматургической концепции безусловно выдающегося режиссера, поскольку я плохо знаю его творчество, за что Господь меня должен простить и не наказывать, потому что я всё равно с ним познакомился. Однако ясно одно: творчество этого человека — это свет, радость, оптимизм, уверенность в завтрашнем дне, и это вызволение внутренних эндогенных сил, которые присутствуют в каждом гражданине России.
Мне хочется пошутить, но думаю, уместно ли это? Говоря о высоком, хочется сказать, что тот самый исторический оптимизм, о котором так долго говорилось и писалось в прежнюю эпоху, и, возможно, совсем даже по другому поводу, мы увидели вчера на сцене. Мы увидели лицо тихой русской радости, которая и есть, на самом деле, тот оптимизм, та светлая внутренняя сила, которая даёт нам радость жить и встречать каждый новый день. Одним словом, эта пьеса — яркая, светлая, наполненная светлыми жизненными силам, зовущая всех нас к высоким помыслам и ярким деяниям.
Ну, Вы понимаете, я — не театральный критик, я даже не критик вообще. Да я и не вполне журналист, чтобы браться за оценку такого высокого искусства, как то, что мы увидели вчера. Я объясню, в чём дело.
Из нескольких десятков пьес современных авторов (или современных постановок старых авторов), поверьте, это лучшее, что я видел в последнее время. И здесь я бы отметил две причины, по которым я так считаю.
Во-первых, это искусство, и притом высокое искусство. Во-вторых, это яркая, рельефная, чёткая оптимистическая гипотеза автора.
Как Вы уже поняли, я вчера был зрителем этой пьесы и вкушал это искусство воочию, а не в пересказе и не в кратком её изложении. Я смог насладиться и прекрасной музыкой, и постановочной частью (декорациями, костюмами, расположением актёров на сцене, игрой блестящего, гармоничного и слаженного симфонического оркестра потрясающих исполнителей). Уже войдя в зал перед началом спектакля (Вы сами прекрасно знакомы с этим чувством) я ощутил тёплые волны настроя зрителей вкушать нечто сладостное и неповторимо ценное. Ну, а что уж там говорить о том, что было после спектакля!
Удовольствие, полученное зрителями, можно было намазывать на хлеб. Автор и актёрский состав были не просто обласканы зрителями продолжительными аплодисментами, доходящими до оваций, но и по сути дела все были «зацелованы», «затисканы» и, наверное, «замучены» вниманием зрителей, которые никогда не чувствуют меры в проявлении своих эмоций в таких случаях.
Обилие подарков и высоких слов можно выразить одной фразой: коллективу спектакля был в полной мере воскурен фимиам. Но всё равно они заслуживают большего.
На следующий день режиссер уезжал в неизвестном направлении ставить «Белоснежку и семь гномов», а как бы хотелось, чтобы он оставался с нами и, может быть, ставил что-то другое здесь же. Например, «Красную шапочку и серого волка», или «Машеньку и трёх медведей» на сцене столь полюбившегося всем в эру Римаса Туминаса Вахтанговского храма искусства.
Не могу закончить своё душевное излияние, состоящее из слов восторга, о просмотре, не сказав от души хотя бы несколько слов об исполнителях. Здесь по традиции стоило бы сказать: но о такой-то, или такой-то стоит сказать особо. Но как я ни думал, как я ни крутил свой ус, я не могу этого сделать в данном случае.
Нет просто сил — они все ушли на переваривание эмоций от просмотра спектакля. А надо было подойти к каждой актрисе и актёру и поднять с ними бокал со словами восторга, сказав им по три раза браво за те яркие ощущения и талант каждого и каждой по-своему. В самом деле, актёрская работа каждого из семерых (прошу прощения, я плохо разглядел актёра в белом балдахине, который также сыграл свою скрипку в общем оркестре) того заслуживала.
Как хороша Капа, как хороша Сара Абрамовна, как замечательно играла и танцевала Тамара, какой замечательной получилась Нина и каким потрясающим был её монолог о смысле жизни, а какой была Роза! А уж что говорить о Семён Семёныче…
Капа в исполнении Елены Ивочкиной — это никто иной, как Арина Родионовна наших дней, образ настоящей русской бабушки, пробуждающий воспоминания о детстве в каждом из нас. Как полны были света и любви глаза актрисы, когда она подходила к краю сцены и смотрела на зал! Елена Ивочкина рассказала, что она посвятила эту роль своей бабушке, которая воспитывала её в ранние годы; это личное воспоминание о безграничной любви и создало этот узнаваемый каждым зрителем образ.
Поэтичная, любвеобильная и хрупкая Сара Абрамовна — образ, которым мы наслаждались благодаря таланту Агнессы Петерсон, взяла на себя ключевую роль, символизируя собой высокую культурную планку, ниже которой постановщик призывает не опускаться несмотря ни на какие жизненные перипетии. Этот образ, немного комичный (что естественно для жанра комедии), всё же усилиями замечательной актрисы несёт в себе самый серьёзный призыв художника — оставаться верными устоям великой русской культуры и её духовных основ. Пожалуй, самый эмоционально сильный момент спектакля — это когда Агнесса Петерсон блестяще читает стихи Анны Ахматовой, посвящённые мужу — Николаю Гумилёву («Сжала руки под тёмной вуалью»), подходит к сцене и обрушивает на зрителя шквал по-ахматовски сильных чувств.
Помните, да, «Семён Семёныч… Эх ты, Семён Семёныч…». Как замечательно уловил режиссер тональность, краски, полутона, чувства, атмосферу нашей эпохи! Сергей Сергеевич (он же Семён Семёныч), конечно, это перл. Об этом персонаже и об этом актёре ещё напишут тома. Этот молодой человек далеко пойдёт — какая у него пластика, какой голос, какая актёрская игра! Ты даже забываешь о том, что налицо такое потрясающее сходство с певцом Фредди Меркьюри, которого так все любят, хотя он рано ушёл из жизни! Я думаю, что об этом сходстве ему говорят все, и я не первый.
Мне удалось всего лишь поговорить с двумя из семи актёров, но мне кажется, что я сказал им то, чего они не забудут никогда. Я им сказал, что у них яркое дарование, и их роли незабываемы. Что может быть сильнее, важнее и значительнее для актёра, чем слова любви и глубокой благодарности за то, что они делают в зрительном зале? Ведь актёры — это такие существа, которые напоминают цветы, пахнущие только тогда, когда цветут. А цветут они только тогда, когда на них падает свет. Они существуют от биологического процесса, который даёт им ультрафиолет. А этот ультрафиолет происходит от реакции, имеющей место между зрителем и сценой.
В заключение, по принятому для театрального эссе обычаю, надо сказать что-то самое главное об увиденном. Но я не Бог Саваоф, а всего-навсего сотрудник «Э-Вести», и скажу так: нет чего-то главного, чего я бы не сказал в этом эссе о спектакле. Всё, что я сказал — это и есть главное. Я лишь только приведу цитату, которую всегда в таких случаях произносила моя покойная бабушка — родная племянница Нобелевского лауреата по физиологии Ивана Петровича Павлова, которую звали, как это ни удивительно, Анна Павлова. Она, закончившая классическую гимназию и говорившая на восьми языках, четыре из которых были мёртвыми, произносила знаменитую фразу: «Feci quod potui faciant meliora potentes — я делаю (я говорю), как я умею, а кто может делать (сказать) лучше — пусть делает».
