Никто никогда не задавал себе вопрос о том, что питало дух русского гения №1. Мне всегда моя бабушка Анна Васильевна Павлова — почитательница Русского солнца, говорила: «У Пушкина истоки — это его христианство». Но христианских светочей много, а что же (или кто же) сделало его Пушкиным?.
Долгие годы, можно сказать, всю жизнь, я бился над этим вопросом. И понял, что человек, перевернувший сознание нации, ставший её квинтэссенцией и пожизненным отцом-основателем, питался из двух источников.
Ответ мне позволил получить список книг, которые он читал, а также то, кем были люди его духовного окружения.
Пушкин был, и в самом деле, незауряден и талантлив во всём. Посудите сами. Из 46 выпускников Царскосельского лицея, все из которых писали стихи, 14 стали великими русскими поэтами, но только Александр Сергеевич признан светочем русской литературы и русской ментальности. А почему это было так — Вы сейчас увидите.
Главными двумя источниками вдохновения Пушкина были философия, которой он неизменно следовал в жизни, и знание системы и структуры своей страны.
Так, как он, мало кто знал и интересовался русской стариной, русской ментальностью. Причем для него не было разницы между властными сюжетами в российской истории и историей народа, даже зачастую историей отдельной русской крестьянской семьи.
Диву даёшься, с какой скоростью этот молодой человек поглощал (и жадно!) всё, что он слышал, видел и понимал. Например, его интересовал такой вопрос: «Кто в России давал вольную своим крестьянам?». А таких уже в эпоху Пушкина было немало… Поэта заботило, почему это делали те или иные люди, и что было потом, какова была судьба этих крестьян.
Пушкин, конечно, всю жизнь занимался самообразованием. Но ведь самообразованием занимались все, это была норма жизни культурного сообщества России! Главное богатство каждой помещичьей, дворянской семьи — это не конюшня и не псарня, а библиотека. Спор и соревнование между дворянами, прежде всего помещиками, был за ту или иную редкую библиографическую ценность.
Речь о библиотеке Пушкина — это вообще отдельная история, требующая особого посвящения и изучения. Об этом очень много написано и литературоведами, и этнографами, и пушкинистами. Впечатляет книга Гессена «Набережная Мойки, 12», где этому уделяется немалое место.
Но ведь вы скажете: «Все имели библиотеки, все читали, все получали воспитание, все занимались самообразованием!». Его учитель, наставник и его большой почитатель в конце жизни — Жуковский — тому яркий пример. Человек, доживший до глубокой старости, непрестанно читал и выступал с лекциями. Вы скажете, что он был воспитатателем Наследника, но ведь воспитатели были разные, как и его объекты!
Мы подступаем к главной теме повествования: духовные, нравственные истоки личности Гения.
Пушкин ещё до прибытия в Царскосельский лицей был весьма образованным юношей. Как мы сейчас скажем, образцовым подростком, который впечатлял своими знаниями не только окружающих, но и наставников. Прежде всего, своего дядю Льва, который и привёз его в Царскосельский лицей, пораженный энциклопедическими данными ребёнка. Его мысль была одна: «Не дать пропасть бриллианту». Поэтому Пушкина и поместили во вновь созданный класс Царскосельского лицея, который, по задумке основателя Лицея М. Сперанского, призван был быть классом, из которого происходило поступление на руководящие посты России пореформенной поры — Александр I планировал конституционную реформу. Михаил Михайлович дважды писал текст Конституции, в результате был отправлен в отставку, а затем и в ссылку — в изгнание.
Пушкин прямо-таки алкал произведениями философов. Здесь самое интересное: Солнце русской литературы светило уже тогда ярким светом. Мальчик владел латинским и древнегреческим; французский, немецкий, английский, итальянский были языками его чтения.
В самом Царскосельском лицее преподавали выдающиеся умы и светила русской философии и литературы. Если «пройтись» по именам преподавателей — диву даёшься, в нём были собраны поистине бриллианты русской философии и словесности.
Пушкин изучал западноевропейскую, русскую, церковнославянскую и античную философию. Досужие домыслы о том, что Пушкин стал или мог стать славянофилом несостоятельны — «размерчик мал». Поэт стоял над схваткой. Применить к нему терминологию «западник-славянофил» — как минимум, неуместно. Он был выше каких-либо исторических тенденций в российской философской мысли, видел изъяны и добродетели всех течений, и имел свой собственный взгляд на духовное состояние человека.
Прежде всего, Пушкин был русским; он был русским дворянином, высоко образованным, культурным русским дворянином. Этим всё сказано.
Любовь к отечественной истории, мысли — не простая праздная слабость, стремление к любознательности. В основе философских взглядов Пушкина было понимание ценностей, как он сам говорил, «российской духовной морали».
Удивительно то, что некоторые исследователи пропустили очень важную вещь: многие они утверждали, что поэт был последователем Эпикура — эпикурейцем. Другие (их было меньше) говорили, что Пушкин был стоиком. И то, и другое к Пушкину неприменимо, потому что философский, духовно-нравственный мир самого Пушкина значительно богаче, чем эти два направления античной философии. Напомню, эпикурейцы «жили сиюминутными радостями жизни», их лозунг Carpe diem — лови момент, Пушкин знал, и знал прекрасно.
Поэт прекрасно знал и стоиков, но те проповедовали терпеть всё, и терпеть ради своего внутреннего духовного роста, несмотря ни на какие трудности бытия и окружающей действительности. Уверен, убеждён читатель сразу увидел, что ни тем, ни другим Пушкин не был: ни эпикурейцем, ни стоиком. А кем же всё-таки он был по своему основному, главному содержанию? Можно ли его отнести хоть к какой-то философской школе или направлению?
Человек, создавший «Евгения Онегина», открыл философский камень. Пушкин был православным христианином в его допетровской форме, но при этом замечательно владел всеми тонкостями западноевропейской философии, которая базировалась на Антике.
