On April 06, 2016 at New Opera in Moscow concert «Voices of francs’ land» was held, timed to 150th anniversary of French composer Erik Satie, 1866-1925. He became French by country of creation, while he was of Norman and Scottish origin.
The programme was composed of «Parade» – lyric parade based on Jean Cocteau, «Hymnopedia» №№1 and 3, “Gnosienne» №3, piano accompaniment «Entracte» to film of René Clair and «Human’s voice» – lyric tragedy by J. Cocteau. The show was conducted by Jan Latham-Koenig.
Весь вечер публика находилась под впечатлением происходящего и внимала сцене. Что вовсе неудивительно – даже сегодня Сати представляется самобытным и противоречивым художником. Создатель импрессионизма в музыке – он скоро отрёкся от направления, дважды студент Парижской консерватории – он не окончил её, один из организаторов направления «Шестёрки» – вскоре отошёл от группы. Хочется ещё добавить, что в нём сочетался розенкрейцер-почитатель Грааля и коммунист.
«Парад», созданный совместно с П. Пикассо (P. Picasso) и Ж. Кокто в 1917 году, вызвал скандал как музыкой, так и костюмами в духе кубизма. Премьеру пьесы исполняла труппа С. Дягилева. Но современной российской публикой он отнюдь не отторгался. В то же время, трудно представить себе нечто более материалистическое в музыке. Если классики – музыка духа, романтики – музыка чувства и ума, то Сати писал музыку для тела, которая отзывается в каждой его клеточке и знакома нашему подсознательному.
«Гимнопедии» и “Гносьенны” навеяны греческими Спартой и Кноссом. Сати много обращался к античному вдохновению, видимо, стремясь к простоте и ясности музыкального языка. В прекрасном исполнении оркестра они были приняты публикой на вздохе, пронеслись в своей лёгкости.
Но особенно яркую реакцию публики вызвал «Антракт», исполненный фортепьяно в 4 руки маэстро Латам-Кёнигом и Натальей Казаковой. Музыка сопровождалась тем самым фильмом, для которого была написана. Фильм представлял собой странное зрелище, сдобренное сценами похорон и выстрелов. Действо было на грани здравого смысла и на черте приличия даже по современным меркам. И зал начал рукоплескать до окончания пьесы. Хотя, впрочем, у нас завелась мода не дожидаться завершения.
Сати закончился, оставив в ушах звуки своих навязчивых мелодий, ориентальных мотивов и ощущение близости искусства к телу.
Во втором акте давали Пуленка (Francis Poulenc), соратника и единомышленика Сати по “Шестёрке”. Спектакль 1958 года основан на пьесе Кокто, представляющей собой сцену-монолог женщины, ведущей разговор по телефону с ушедшим от неё к другой мужчиной. Певица Натали Годфруа в сопровождении оркестра демонстрировала все оттенки горечи и одиночества на протяжении второго акта. Трудно представить себе настолько точно переданный момент отчаяния, но ещё труднее представить себе отчаяние длиною в целый акт, не имеющее разрешения в финале. Скорбь без конца и без надежды, балансирующая у черты сумасшествия, но скованная рамками разума и приличия и не переступающая черту.
Эта постановка была осуществлена под патронатом Французского института при посольстве Франции в Москве – французы традиционно поддерживают интерес к своей культуре, она была совершенно во французском духе и переносила слушателей в Гранд Опера. Постановка высококачественная, профессиональная и лишённая пошлости некоторых современных московских сцен.
Источники: Novaya Opera, Большой энциклопедический словарь. Музыка. – М., Научное издательство “Большая Российская Энциклопедия”, 1998.
